Хохо.

III дом в Скорпионе
СКОРПИОН - человек черпает силу во взаимодействии с ближайшим окружением. Обладает огромной силой убеждения, способностью влиять на других. За словом в карман не лезет. Вербальный маг.

Волки глазеют на Ви-Э, как на невидаль. Наставник настроен, скорее, враждебно, бормочет что-то себе под нос, мелко и часто сплёвывает - но, кажется, не смеет возражать. Анну где-то бродит, зато Эткуру на месте. Он встречает нас в шикарной приёмной - изрядно пострадавшей от южан, но всё равно просторной и светлой. Шик Ви-Э производит на Львёнка даже более сильное впечатление, чем я думал.
- Ник, - говорит Эткуру потрясённо, - этот шикарный парень - раб?!
- Не совсем, - говорю, - но можно сказать. А что, надо было его в обносках привести?
Ви-Э глазеет на Львёнка спокойно и нахально; и то, даже кошка смотрит на короля. И спрашивает:
- Это ты - лянчинский Принц, солнышко?
Эткуру на миг теряет дар речи. А потом размахивается и залепляет Ви-Э оплеуху. От души.
Логично. Если ты не собираешься честно рубиться с тем, кого собираешься обрезать, но надо, чтобы его женское начало худо-бедно раскрылось - бедолаге следует причинить боль, оскорбить, напугать... короче, организовать гормональный взрыв. Правда, без активных движений, естественных для драки, гормоны выделяются слабее, процесс идёт вяло - но лучше так, чем никак.
Ви-Э жестоко удивлён, секунду стоит неподвижно, прижав к щеке ладонь и моргая - а потом роскошно въезжает Львёнку кулаком в челюсть. Ну просто хрестоматийный апперкот - залюбуешься: у Эткуру зубы лязгнули.
Теперь уже и Львёнок завис - шок. Аж рот приоткрылся:
- Ты что, меня ударил? - в разум не вмещается.
- Знаешь, миленький, - говорит Ви-Э ласково, - я тебе ещё не так врежу, если будешь меня обижать.
Волки в ауте. Эткуру выдыхает, как раздразненный бык, и тянет меч из ножен - а Ви-Э радостно вопит: "Оэ, драчка!" - и через миг оказывается посреди зала в боевой стойке. С "тростником".
И начинается потеха.
В обширном зале, отделяющем выход в сад от внутренних покоев, где обычно стоял караул волков, был форменный кавардак. На полу валялись сухие цветы и осколки стекла - вазу, украшавшую зал, расколотили вдребезги. Волки, ошалевшие от происходящего, жались к стенам. Наставник, украшенный отменным синяком в полфизиономии, сидел на полу в углу и громко сулил грязным язычникам бездну адову. Когу вжался в другой угол. Ник сполз по стенке на пол, стонал и вытирал слёзы. А в центре зала Эткуру рубился с незнакомым светловолосым северянином.
Элсу дрался своим кривым мечом с львиной рукоятью. Северянин оборонялся странной штуковиной, вроде стебля тростника с сочленениями, отлитого из металла и приделанного к эфесу - не тем орудием, которым легко убить, но вполне достаточным для парирования ударов. На щеке северянина горел отпечаток пятерни Эткуру, а у Эткуру под челюстью красовался такой роскошный кровоподтёк, будто Эткуру был и не Львёнком вовсе, а подравшимся деревенским мальчишкой. И пребывал Эткуру в азарте и радостной злости, в нормальном, в кои-то веки, состоянии бойца - а северянин кривлялся и отпускал мерзкие шуточки, доводя правоверных до исступления.
- Пламя адское! - рычал Эткуру, атакуя, как в бою, а не как в привычном спарринге с вежливо поддающимися волками. - Что ж ты выделываешься, мне же тебя подарили!
- Да разве же я возражаю, солнышко? - северянин удивлялся всем телом, воздевая руки, глаза и брови. - Тебе подарили - бери! Возьмёшь - твоё!
Ар-Нель рядом всхлипнул от смеха. Анну невольно улыбнулся - зрелище было чудовищно непристойное и отменно забавное. Наставник визгливо крикнул из своего угла, прижимая ладонь к ушибленной роже:
- Волки! Да остановите же, кто-нибудь, этого северного бесстыдника, чума его порази!
Хингу и Олу дёрнулись вперёд, но Эткуру тут же гаркнул, как на собак:
- Не сметь мне мешать! Не сметь его трогать!
Северянин лизнул кончики пальцев свободной руки и отвесил бессовестный поклон:
- Правильно, солнышко, правильно! Не давай чужим трогать свою подругу - это по-нашему!
- Заткнись, неверный, тебя не спрашивают! - выдохнул Эткуру.
- Конечно, конечно, я - скромненькая, - блеющим голоском молочного ягнёнка согласился северянин.
- Да убей же эту гадину, Львёнок Льва! - выкрикнул Лорсу, сжимая кулаки. - Выпустить ему кишки!
- Я с тобой потом поговорю, предатель, - пообещал ему Эткуру, отвлёкся и получил тычок в плечо, да такой, что сделал шаг назад. - Заткнитесь же, гады! - заорал он на волков и начал лихую атаку. Анну залюбовался, пропустив этого "предателя" мимо ушей.
У северянина больше не осталось времени кривляться и хохмить. Он едва успевал отражать удары - Анну уже понял, что боец этот фигляр всё-таки не первоклассный, а быстрота и гибкость помогают не всегда. Меч Эткуру не рассчитывали на такие поединки; Анну невольно ждал, что рубящий удар сейчас закончит весь этот фарс и успокоит северного шута навсегда - но Львёнок Льва оказался манёвреннее, чем Анну думал.
Лезвие меча Эткуру скользнуло по лицу северянина, вспоров скулу. Кровь брызнула струёй, северянин ахнул, волки взревели, Когу пробормотал: "Ну что ж ты, Львёнок...", - а Анну подумал, что теперь настал момент перерезать шуту горло, и ощутил очередной удар боли в душе от этой мысли.
- Оэ, легче, солнышко! - вскрикнул северянин с какой-то детской, то ли огорчённой, то ли обиженной интонацией. - Это ж больно! Так ведь можно и того... без подарка остаться!
- Положи свою палку, - приказал Эткуру.
- А вот это - просто грубо, - укоризненно сказал северянин, стирая кровь с лица. - И нечестно.
Всё это прозвучало неожиданно трогательно и так уморительно, что даже у волков невольно расплылись физиономии.
- Я думал, тебе уже хватит, - усмехнулся Эткуру. - Не рубить же тебе пальцы!
- Нет уж! - возразил северянин и возмутился всем телом, превратив боевую стойку в пародию на неё. - Никаких поблажек. Ты - варвар или нет?
Наставник снова что-то возмущённо завопил, но Эткуру только улыбнулся.
- Сам нарвался, - сказал он совершенно незнакомым Анну тоном - зловеще-ласковым, обещающим ужасные беды, но как-то не всерьёз - и сделал стремительный выпад. Металлическая палка вырвалась у северянина из рук, кувырнулась в воздухе и врезалась в колено Когу. Когу взвыл и разразился проклятиями - а Эткуру и северянин совершенно одинаково расхохотались.
- Исключительный приём, просто исключительный, - сказал шут одобрительно. - Ты научишь ему свою бедную девочку, солнышко?
Анну ждал, что именно теперь Эткуру и прикажет волкам держать северянина, чтобы получить его окончательно, но после дурацкой драки всё пошло наперекосяк. Северянин подошёл сам и, прежде чем Эткуру успел среагировать, тронул пальцем его подбородок - где синяк.
- Прости, солнышко, - сказал он кротко. - Ты первый начал.
- У тебя кровь течёт, - сказал Эткуру невпопад.
- Снизу быстрее остановится, - выдал шут беспечно. - Где у тебя спальня, Принц? Я застенчива и не выношу, когда чужие глазеют, - и снова изобразил всем телом неимоверную стыдливость забитой рабыни, что, почему-то, выглядело невероятно смешно.
Эткуру вкинул меч в ножны - и вдруг заметил толпу вокруг.
- Пошли вон! - приказал он волкам и, попав взглядом на Наставника, вдруг побагровел и рявкнул. - А ты - чтобы я не видел тебя!
- Львёнок Льва... - начал было оторопевший Наставник - но Эткуру неожиданно потянул меч из ножен, глядя на бесплотных яростно, как сама смерть.

из «Лестница из терновника», М.А. Далин

Говорит, говорит, говорит, а лицо скорбное и какое-то сочувствующее. Надоело.
- В общем, я умру, да?
Губы сжимаются, вижу, как дёргается уголок. Да говори уже, док, чего ты мнёшься, как пятиклассник перед девочкой.
- Да.
- В чём проблема? Неизлечимо, не хватает чего-то, что-то не так сделали?
И опять сыплет терминами, говорит, говорит, оправдывается или объясняет - непонятно. Распинается, в общем. Но зачем?
- То есть, всё, это уже факт?
- Да.
- Ага. Сколько у меня есть времени?
- Примерно неделя или две.
- Окей.
Поворачиваюсь, тянусь к телефону.
- Я могу ехать домой?
Опешил.
- Какое домой? Вы что, нельзя.
Замираю на полпути к телефону,
- Да неужели? А что, вы мне чем-то ещё поможете?
Теряется.
- Нет.
- Ну вот и прекрасно. Поверьте, провести последние дни в больнице не очень хочется. Я лучше проведу их так, как хочется. К тому же людей тут ещё пугать буду предсмертными стонами, а потом, прикиньте, они проснутся, а рядом в палате - труп. Очень обнадёживающе, не правда ли?
Улыбаюсь, кидаю косые взгляды на сопалатников.
- Сегодня выпишем.
Вот и настаивать на отдельной палате не придётся.
- Спасибо, док.
Он уходит, я тянусь к телефону, беру, смотрю. Интересно, ему уже сообщили? Изучаю профиль контакта, долго внимательно смотрю на фотографию, на цифры, на информацию, записанную, но хранимую в памяти собственной головы. Чувствую, что улыбаюсь. Нажимаю набор, подношу к уху, слышу длинные гудки, а затем его голос.
- Приезжай за моей задницей и вези домой. У меня неделя на то, чтобы рассказать тебе всё, что я ещё не говорил.